Какая музыка жила в нем, это ж надо.
Играл, как целая концертная бригада.
В его руках гитара не вооброжала,
Она как голенькая девочка дрожала.
Овчарки лают так, что ежиться барак
Лютует ВОХРа и сама охрана
А я не злой ни на людей, ни на собак
Но в пять подъем, начальник, это рано
А мы все думали, балдея от прикола.
Откуда в урке эта фраерская школа.
А мы балдели от гитары и зверели,
А вдруг мы ссуку или фраера пригрели.
А за себя он был совсем не разговорник.
Ну воровал, ну с малолетки, беспризорник.
Ну эти шрамы от ножа и от нагана,
А на гитаре научился у цыгана.
Ну у цыган от там и жил-то ровным счетом.
А он Чайковского уже лобал по нотам.
Ах, эти лошади - цыганское богатство.
И первой ходкой он пошел за конокрадство.
А там пошло и все с горы, как говорится.
И стал он жуликом в законе, ланца дрица.
Его приметили и по татуировкам
Поволокли по сорока командировкам.
Идет этап, иет пешко, неровным строем.
И сидора с собою тащит под конвоем.
А у мого-то, окромя репертуара,
В руках чехольчик, а в чехольчике гитара.
Он как по камешкам прошел по разным зонам.
Отогревая мир зла ту гитарным звоном.
Его начальство пригласило к Первомаю,
А он сказал: Я для легавых не играю.
И сам начальник он сверкнул на уркагана,
И за наган, а кобура-то без нагана.
А нам играл, и стоя слушала шарага.
Сентементальный этот вальс, для нероблага.
Какая музыка жила в нем это ж надо...
Развернуть
Свернуть